Светлана Храновская
«Три левых часа» по Даниилу Хармсу, реж. Лидия Василенко, Театр молодёжи, Владивосток
В руках режиссёра Лидии Василенко стихи и коротенькие рассказы Даниила Хармса превращаются в цепочку миниатюр, объединённых идеей абсурдности и хаотичности человеческой жизни. Минимализм, созданный на сцене Виктором Шматком, радует глаз: перед нами небольшая аллея с четырьмя белыми фонарями и таким же количеством белых скамеек. На чёрных кулисах нарисованы белые голые деревья. Наталья Стороженко (художник по костюмам) одела актёров во всё чёрное, в белом только городовой. На сцене царят цвета шахматного королевства.
«Три левых часа» - комедия, и спектакль начинается с похорон. Из дальней кулисы на сцену выходят люди в траурных одеяниях, в руках у них жестяные баночки разных форм и размеров. Люди плачут, гротескно утирая слёзы. Дойдя до авансцены эта «похоронная процессия» выстраивается в линию, и каждый в порядке очереди рассказывает о какой-то нелепой смерти, ставя баночку на небольшой белый постамент, очень напоминающий гроб. В конце из него вылезут руки в красных перчатках, поаплодируют и залезут обратно.
Максим Клушин в этом спектакле играет невезучего чудака. В одной из сцен его герой сидит на скамейке под прицелом прожектора и пишет ответное письмо Никанору Андреевичу. Доходит до состояния безумства, произнося много раз в разном порядке и с разной интонацией всего лишь три фразы. Зритель громко смеётся, а взгляд Клушина как будто в ответ делается ещё более сумасшедшим.
Удачна игра молодой актрисы Елены Андреевой. Её балетное прошлое придаёт сцене, в которой она изображает «волЧебницу», воздушности, волшебства. Ярко-рыжие волосы актрисы только усиливают озорство, с которым она играет.
Анатолий Мягких создал образ саркастического старика, одетого в бриджи и клетчатые гольфы. Ему отлично оппонирует его сценическая жена Юлия Орышечко – леди в длинной узкой юбке, значительно уменьшающей длину шага, и круглых очках в красной оправе. У них получилась пара, в которой с каждым прожитым годом жена боится своего мужа еще больше. Когда тот обращается к ней, от страха она икает.
За короткие полтора часа одна из сцен повторяется три раза. Герои Хармса начинают спрашивать друг друга о том, который сейчас час. Обычный вопрос превращается в хаотичный гул, переходящий в истерию. Самый догадливый выносит из-за кулисы белые старинные часы, но в них не оказывается стрелок. Обезумевшие люди приходят к выводу, что сейчас без четверти три.
Наши театры редко прибегают к пьесам театра абсурда. Спектакль по произведениям Хармса – вещь непростая. Он рассчитан на образованного зрителя, способного понять и историю про вываливающихся из окна старух, и про городового, мечтающего убивать людей, которые с ним заговаривают и проч., и проч.
Наверное, не каждый способен провести параллель между жизнью реальной и той, которую вынесла на сцену Лидия Василенко. Ведь на самом деле городовой-социофоб - это мой сосед с первого этажа, а временами это и я сама. Пожилая пара со странными взаимоотношениями – моя бабушка с дедушкой. Сегодня мне кажется, что Хармс был самым настоящим натуралистом. Реальная жизнь, она ведь такая. Странная, с привкусом абсурда и хаоса.
Светлана Храновская - студентка третьего курса факультета журналистики ДВФУ (Владивосток). [email protected]
