Ева Крестовиц
«Джут» Олжаса Жанайдарова, реж. Айрат Абушахманов. Башкирский театр драмы им. Мажита Гафури (Уфа)
В одном интервью режиссёр Айрат Абушахманов называет спектакли «Черноликие», «Зулейха открывает глаза» и «Джут» трилогией - каждая постановка рассказывает о тяжелой жизни людей в переломные периоды страны и через историю главных героев показывает тяготы того времени. Премьера «Джута» случилась в Уфе два года назад: спектакль приоткрывает завесу с жутких страниц нашей истории – голодомора в Казахстане начала 30-х годов прошлого века.
Один из героев спектакля говорит о двухмиллионных потерях среди казахского населения, которое по последней переписи того времени насчитывало около пяти миллионов человек. Исследования демографа Александра Алексеенко подтверждают эти данные: «Потери казахского населения составили 1,8 млн. человек или 47,3% от численности этноса в 1930 году», – пишет он и делает вывод, что Казахстан был наиболее пострадавшим от голода 30-х годов регионом СССР.
Страна взяла курс на индустриализацию, а покупка импортного оборудования стоила больших ресурсов, в первую очередь зерна и мяса, которые изымались у населения СССР повсеместно. Они также шли на обеспечение едой жителей крупных городов СССР и Красной армии. Если Поволжье и южные регионы страны пострадали из-за тотальной конфискации зерна, то Казахстан – вследствие принудительных мясопоставок в центр России, ведь скот для казахов-кочевников был единственным источником жизни. По словам драматурга Олжаса Жанайдарова, при написании пьесы он основывался на рассказы своего деда, знавшего о том времени не понаслышке, и на данные книги Валерия Михайлова «Хроника Великого джута».
Зрителей на «Джуте» разместили прямо на сцене, где установлены несколько рядов стульев. Действие в «Джуте» происходит в двух временных измерениях – в казахской степи 30-х, где Сауле и Ахмет, похоронив маленького сына, пытаются выжить и уберечь от смерти новорожденную дочь; и в современной Москве, где внук Ахмета Ербол встречается в кафе с молодой журналисткой Еленой, чтобы рассказать ей историю своего деда и дать его дневниковые записи для публикации. По словам Ербола, на его родине такое не опубликуют. И слова этого персонажа не далеки от истины: тема голодомора 30-х годов хоть и не запрещена в Казахстане, но не приветствуется. У башдрамовского спектакля любопытная лаконичная сценография Альберта Нестерова: на переднем плане мы видим немудрёное внутреннее убранство юрты, на заднем – две застекленные коробки помещений, где происходят сцены в кафе и номере гостиницы. Луч прожектора, освещая то одну, то другую локацию, «оживляет» и попеременно включает их в спектакль.
Сауле (Римма Кагарманова) – женщина, которая тащит на себе весь груз ответственности за семью, где роли распределены так, что муж Ахмет (Фанис Рахметов) скорее напоминает её старшего ребёнка, чем супруга. Сауле не позволяет себе проявлений слабости и является опорой для мужа: она подбадривает его, отправляя на работу, успокаивает, когда тот начинает истерить, жёстко приводит в чувства, когда он бредит. Каждый раз она повторяет: «Я что-нибудь придумаю» на вопрос мужа «Что же мы будем есть?» Сауле, в прошлом дочь бая, понимает, что этого факта большевики её мужу не простят. Ахмет в чём-то оправдывает новую власть, но больше ужасается её бесчинствам. Сауле и Ахмет способны на самопожертвование, которое в жесточайших условиях выживания становится леденящим душу, чудовищным, титаническим. И про такие факты истории обычно стараются не говорить, потому что они за гранью человеческого понимания. Жанайдаров высвечивает их в своей пьесе, и в этом заключается одна из её ценных сторон. Потому что умалчивать о том, что было в нашем историческом прошлом, – это самый худший вариант. И в каком-то смысле это и есть предательство тех людей, для которых всё это было реальностью, частью их жизни.
У журналистки Елены (Гульмира Исмагилова) - неудачный брак, она часто изменяет мужу, не любит свою работу, пресыщена жизнью: ничто не доставляет ей радость. «Мы были во многих странах, но везде скучно», – говорит она. Ербол – мужчина солидного возраста (Хурматулла Утяшев), который с первых минут общения начинает делать в сторону Елены недвусмысленные намёки и в итоге хитростью заманивает женщину в номер гостиницы. Как представитель патриархального общества со всем вытекающим из него набором токсичной маскулинности, Ербол в отношении понравившейся женщины использует физическую силу, не особенно интересуясь её желаниями. Переспав с ней, он упрекает Елену в изменах мужу – типичный ход по перекладыванию общей ответственности только на женщину – а потом, достав плётку, начинает «воспитывать». И вроде бы всё это делается им в шутку, но женщине больно, а его это мало волнует.
Концепция «Джута» строится на игре контрастов: мир бедствующих кочевников, мечтающих о куске хлеба, и современных пресыщенных жизнью людей, растерявших ценностные ориентиры, поражают одинаково сильно. Как сами по себе, так и за счёт своей разнополярности.
В спектакле нет политической оценки тех исторических событий, а есть оценка человеческая: нет только правых или только виноватых сторон, подлые люди, как и благородные, есть по обе стороны баррикады. Были тогда, есть и сейчас. И важно не только помнить про трагические страницы нашей истории, но и попытаться быть достойными тех людей, которые по воле судьбы своими костями выложили нашу сегодняшнюю дорогу. Это нелегко, но возможно: постараться остаться человеком: ради них, ради себя, ради будущих людей, не прикрываться расхожей фразой «Не мы такие – жизнь такая», потому что именно мы образуем эту жизнь.
В конце спектакля на экране появляются цифровые данные о числе голодающих людей в мире в наше время. И здесь хотелось бы написать, что это совсем другая история. Но нет, всё та же самая.
Фото Романа Шумнова.
Ева Крестовиц - блогер, театралка, живет в Уфе. [email protected]
